Химическая война, начавшаяся около пяти часов вечера 22 апреля 1915 года в районе бельгийского горда Ипр, когда немцы первыми массово применили для военных целей отравляющий газ хлор, поставила перед военными, учеными и промышленниками ряд новых задач. Впервые успех на фронтах настолько тесно был связан с успехами в лабораториях. «Гонка открытий» не уступала по темпам «гонке вооружений». Война приобрела особый наукоемкий характер.
Перед вооруженными силами и правительствами воюющих держав встал ряд вопросов, которые каждое из государств решало с различной степенью успешности. В этом отношении опыт России и уникален, и типичен одновременно. Уникальность состоит в том, что в начальный период войны модернизация российской промышленности шла ускоренными темпами. К началу Первой мировой войны российская химическая промышленность была в зачаточном состоянии [1], и отрасль работала в основном на экспортируемом сырье. Технологии производства основных химических продуктов российским промышленникам были неизвестны, так как Запад держал их в секрете [2]. В развитии химической отрасли проявился реактивный, догоняющих характер технико-технологического развития России: в сжатые сроки пришлось создавать новые отрасли промышленности и «наспех» приспосабливать существовавшие промышленные предприятия для целей войны [3].
Типичность российского опыта химической войны выражается в том, что довоенный уровень развития химической науки в России был сопоставим с уровнем развития науки на Западе. Конечно, в России не было большого количества таких хорошо оснащенных химических лабораторий, как в Германии, Франции или Великобритании. Тем не менее, к началу ХХ века в России сформировалась школа химиков, созданная Д.И. Менделеевым и А.М. Бутлеровым. Эта школа породила целую плеяду знаменитых ученых, среди которых особо выделялись такие имена, как: Ипатьев, Фокин, Коновалов, Вагнер, Фаворский, Зелинский, Чичибабин, Чугаев.
К началу войны запас знаний российских химиков-теоретиков и химиков-инженеров не уступал научно-техническому потенциалу Западной Европы. Более того, ученые стремились поддерживать контакты с зарубежными коллегами с тем, чтобы регулярно и активно обмениваться передовыми знаниями и опытом. Начавшаяся химическая война перевела проблему развития национальной химической науки в иную плоскость. На первый план выходит вопрос о способности государства генерировать реальную военную мощь из потенциальных интеллектуальных ресурсов.
Война не просто приобрела наукоемкий характер. Значительно возросли масштабы и темпо-ритм инноваций. От химической промышленности потребовалось на регулярной основе вводить в массовое боевое применение новые сильно действующие ядовитые вещества, способные застать армию противника врасплох и нанести ощутимый ущерб.
К примеру, уже через несколько дней после того, как Германия впервые применила иприт, французы разгадали его состав. Через 11 месяцев Франция смогла применить этот газ на фронте, что произвело шоковое воздействие на немецкую армию, не ожидавшую, что французские наука и промышленность окажутся способными обеспечить столь высокий темп инноваций [4]. Иприт стал самым сильно действующим отравляющим веществом, примененным на полях Первой мировой. По свидетельству В. Н. Ипатьева, «в боях у Арматьера немцы выпустили такое количество снарядов, что иприт тек ручьями по улицам города, и германцы не могли войти в город ранее недели» [5].
За четыре года войны было применено 28 различных газов и 16 смесей, в состав которых в разных пропорциях входило от двух до четырех газов [6]. К 1924 [7].
Опыт химической войны продемонстрировал расширение возможностей применения мирных технологий в военных целей. На фоне ускорения масштабов и темпов инноваций увеличивалось число технологий двойного применения. Ученые заговорили о том, что «условия будущей химической войны таковы, что в ней невольно будут принимать участие элементы, не относящиеся непосредственно к армии» [8]. Особое значение приобрели вопросы развития фундаментальной науки, а также задача поддержания национальных научных школ. В условиях, когда темпы и направления будущего научно-технического прогресса было сложно предугадать, самые далекие от практики научные исследования начали рассматриваться как потенциальный ресурс для укрепления военной мощи государства.
Гражданские отрасли промышленности, а также развитая национальная наука стали рассматриваться как составляющие обороны страны. Химия стала играть в боевой технике значительно более заметную роль. В 1880-1890-е годы уровень развития химической науки в России, Франции, Германии и Великобритании был примерно сопоставим. Но в предвоенный период только в Германии развитие химической промышленности рассматривалось как дело государственной важности. Именно поэтому к началу войны Германия имела беспрецедентно масштабную армию опытных химиков, теоретиков и технологов, а также квалифицированных рабочих, насчитывавшую до 30 000 человек [9]. Химические заводы Рейна создавались в течение 40 лет и в продолжение 40 дней перестроились для производства боевых отравляющих веществ [10].
Логика военных инноваций диктовала стратегию дальнейшего развития химической промышленности. Развивая химическую промышленность военного времени, Россия учитывала необходимость сохранить высокий темп инноваций и в мирное время. Промышленность мирного времени с этого момента должна была сохранять возможность в условиях войны быстро переключиться на удовлетворение нужд военного ведомства.
Уже в 1915 году Комиссия по заготовке взрывчатых веществ при Главном Артиллерийском Управлении разработала и приступила к осуществлению масштабной программы строительства химических заводов, которые во время войны должны были обслуживать потребности военного ведомства, а в мирное время переключились бы на новые химические производства, еще не существовавшие в России [11].
Способность государства генерировать реальную военную мощь из потенциальных ресурсов, а также способность административного аппарата воспринять и поддержать военные инновации приобретают в условиях масштабной химической войны важное значение. Кроме того, сама способность государственного аппарата к инновациям становится залогом обороноспособности страны и источниками мощи государства.
Как точно отметил историк У. Мак-Нилл, «в чрезвычайных обстоятельствах Первой мировой войны… производство все большего и большего количества снарядов, пороха и пулеметов внезапно стало вопросом жизни или гибели держав» [12]. По свидетельству академика В .Н. Ипатьева, массовое промышленное производство химических веществ равно как практическое применение достижений теоретической науки для военных целей стало возможным только тогда, когда «органическая химия достигла своего апогея и дала методы …безопасного приготовления, хранения и употребления» отравляющих веществ [13]. В создававшейся ускоренными темпами химической промышленности России «было поставлено, как лозунг – ничего не делать на заводе до тех пор, пока это не будет изучено в лаборатории, пока после лабораторного исследования это не будет исследовано в полузаводском масштабе» [14].
Химическая война становится особой отраслью науки, новой научной дисциплиной, требующей максимального напряжения всех национальных ресурсов. Вновь открывшиеся «чрезвычайные обстоятельства» химической войны потребовали всеобщей мобилизации научных и технических кадров, а также административного аппарата. От того, насколько успешно то или иное государство могло использовать передовые достижения химической науки для целей защиты и нападения, напрямую зависел успех военных кампаний. Успех инноваций в свою очередь зависел от характера взаимодействия науки, промышленности и военного ведомства. В условиях химической войны особо остро встали вопросы эффективности взаимодействия внутри военного министерства, межведомственного взаимодействия, а также взаимодействия гражданских и военных структур.
С этой точки зрения интересно подробнее остановиться на том, как в России происходил процесс институализации разноуровневого взаимодействия по вопросам ведения химической войны. Членами Химического Комитета были представители всех крупных общественных организаций и виднее ученые, на службе в нем состояли сотни инженеров и химиков.
Созданное в России незадолго до войны Министерство Торговли и Промышленности не располагало необходимой информацией о запасах и возможностях промышленной добычи в России сырья, необходимого при создании тех или иных отраслей отечественной химической промышленности. Оценить реальное положение дел и потенциальные возможности было не менее сложно, чем собрать команду профессионалов, способных наладить бесперебойные поставки химических веществ для нужд армии. С осени 1915 года при Главном Артиллерийском Управлении была организована Комиссия по изготовлению удушающих средств [15].
К началу 1916 года не было учреждения, которое координировало бы всю деятельность химической промышленности России [16]. Различные аспекты химического производства в той или иной мере находились в ведении таких учреждений, как: Комиссия по заготовке взрывчатых веществ, Комиссия по удушающим средствам, Военно-химический комитет, Комитет Военно-технической помощи, Химический отдел Центрального Военно-промышленного комитета, Химический отдел Земгора, Химические отделы территориальных отделений Военно-Промышленного комитета, а также Управление Верховного начальника санитарной и эвакуационной части.
В начале 1916 года Главное Управление Генерального Штаба, посчитав деятельность Отдела противогазов Верховного Начальника Санитарной части недостаточно эффективной и не будучи удовлетворенным результатами работы Комиссии по удушающим средствам при Главном Артиллерийском Управлении, поднимает вопрос об учреждении при Главном Управлении Генерального Штаба Военно-Химического Комитета, в ведение которого должны были войти вопросы газовой борьбы, противогазового дела, а также вопросы обучения войск и снабжения армии удушающими средствами [17].
В итоге череды согласований было выработано компромиссное решение создать Химический Комитет при Главном Артиллерийском Управлении. Генерал-лейтенант В. Н. Ипатьев был назначен председателем Химического комитета. В. Н. Ипатьев был широко известен в России и за ее пределами своими работами по органической химии. Его обширные академические связи, а также талант организатора и руководителя оказались незаменимы при создании Химического комитета, который ему было суждено возглавить.
Председатель Химического комитета находился в непосредственном подчинении Начальнику ГАУ и регулярно делал доклады Начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего. Химический комитет состоял из 5 отделов: Взрывчатых веществ, Удушающих средств, Зажигательных средств и огнеметов, Противогазового отдела и Кислотного отдела. Каждый отдел имел свои отдельные заседания и мог образовывать комиссии для рассмотрения подведомственных ему вопросов. В состав Комитета входили в качестве постоянных членов 2 члена Академии Наук, начальники Научно-Технической лаборатории Военного и Морского Ведомств, представители от Военно-Промышленного Комитета и Земгора, от Военно-Химического Комитета, состоявшего при Русском Физико-Химическом обществе, от 2-го хозяйственного отдела ГАУ, начальники отделов Химического Комитета, Начальник отдела по обучению и организации войск Главного Управления Генерального Штаба. Кроме того, Председатель Химического комитета пользовался правом привлекать в качестве консультантов таких ученых, как академик Н. С. Курнаков, профессор А. Е. Фаворский, Л. А. Чукаев, А. А. Яковкин, Г. В. Хлопин, А. А. Лихачев, В. Е. Тищенко, А. П. Поспелов [18].
Кроме того, в обязанности Председателя Химического комитета входило участие в еженедельных заседаниях в Особом Совещании по Обороне, в Артиллерийском Комитете, на еженедельных пленарных заседаниях Химического комитета. Председатель Химического комитета также регулярно участвовал в заседаниях Исполнительной Комиссии под председательством Помощника Военного Министра, а также в межведомственном Совещании по испрашиванию кредитов, в заседаниях Подготовительной Комиссии по артиллерийским вопросам, где рассматривались дела перед их внесением на рассмотрение Особым Совещанием по Обороне. Помимо еженедельных обязательных заседаний Председателю Химического комитета надлежало принимать участие в заседаниях Особых Совещаний по Топливу, Металлам, Перевозкам, а также Особого Отдела Верховного Начальника по Санитарной части. Немаловажно, что существовала тесная связь между Химическим Комитетом, Комиссией по изучению производительных сил России при Академии Наук и Военно-Техническим Комитетом [19].
Для эффективной работы военно-промышленного комплекса вопрос квалификации персонала и единых стандартов качества имел принципиальное значение. Рабочие, мастера и инженеры на заводах, привлеченных военным ведомством к выполнению правительственных заказов, должны были пройти «курс начального обучения точной работе» под руководством инструкторов Главного Артиллерийского Управления. Как отмечает А. А. Маниковский, «потребовались громадные усилия и очень много времени, как для соответствующего инструктирования технического персонала заводов, так и для воспитания самих рабочих в смысле приучения их к степени точности, требуемой для военных изделий» [20].
В подчинении у Химического комитета находилось около 200 заводов, на каждом заводе было по одному или два химика инженера, которые являлись представителями Комитета на местах. В работе Химического комитета принимали активное участие региональные Общие собрания представителей химической промышленности, Военно-Промышленный Комитет, Военно-Химический Комитет, Комитет Военно-Технической помощи Земгора [21]. Помимо этого, Председателю Химического комитета был подчинен Химический батальон, который занимался подготовкой химиков-солдат для комплектования 14 химических команд, входивших в состав армии.
Повышенный темп инноваций требовал перехода от исследовательских проектов индивидуального характера к регулярной научно-исследовательской деятельности на базе специально организованных лабораторий и научных центров, оснащенных по последнему слову техники. Общим выводом из опыта химической войны стало понимание необходимости государственного управления развитием национальной науки, высшего и среднего технического образования.
Научные и технические кадры, как и сам уровень развития различных естественных наук (биологии, химии, физики) с этого момента рассматривается как фактор военной мощи государства, как стратегический ресурс [22]. Прогресс промышленности не мыслим более без прогресса науки. Поэтому по окончании Первой мировой войны самым главным вопросом для военно-промышленной отрасли Западной Европы, Америки и СССР становится «вопрос о развитии химических знаний, о химическом образовании, о подготовке будущих деятелей науки и промышленности, не только много знающих, но умеющих самостоятельно вести новые, оригинальные научные исследования; находить новые пути в науке, открывающие новые тайны и законы природы» [23].
Не менее остро встал вопрос и о подготовке технических кадров для промышленности. Производство боевых отравляющих веществ требовало особой культуры безопасности, особой точности следования технологии. Начальник Главного Артиллерийского управления генерал А. А. Маниковский, анализируя опыт организации военных поставок в годы Первой мировой войны, особо отмечал низкий уровень производственной культуры на российских заводах: «почти все предметы боевого снабжения, за ничтожными исключениями, требуют такой степени точности работы, к какой не привыкла наша общая промышленности даже в той ее части, которая изготовляет такие ответственные механизмы, как, например, паровозы, двигатели разных систем, металлообрабатывающие станки и им подобные» [24].
Химический комитет внес существенный вклад в дело организации профессионального технического образования для нужд российской химической промышленности. Подготовка техников для химических заводов осуществлялась в лаборатории Петроградского Технологического института, где не прекращалась работа по изысканию новых методов производства взрывчатых веществ, удушающих средств и различных химических материалов. Кроме того, были созданы специальные школы для офицеров и солдат для обучения навыкам работы с удушающими средствами. Нужды противогазового дела были удовлетворены устройством курсов для врачей и командного состава. Химический комитет прикладывал усилия и для ознакомления гражданского населения с принципами защиты от отравляющих веществ: устраивались публичные лекции, открывались специальные курсы, издавалась научно-популярная и справочная литература по вопросам газовой борьбы.
Химический комитет при Главном артиллерийском управлении просуществовал до июля 1918 года. После расформирования функции Химического комитета были разделены между Особым химическим отделом артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления и Химическим отделом ВСНХ.
Химическая война, развернувшаяся на полях Первой мировой, стала переломным моментом. В ходе Первой мировой химическая война превращается в особую научную дисциплину. Повысился уровень требований, предъявлявшихся к степени подготовленности личного состава вооруженных сил, а также профессиональным навыкам специалистов, вовлеченных в химическое производство. Страны Антанты были вынуждены ускоренными темпами развивать национальную научно-производственную базу для удовлетворения нужд химической войны. Организация наукоемких производств потребовала особой слаженности во взаимодействии военных с гражданскими правительственными и неправительственными структурами. Химическая война поставила новые задачи и для внутриведомственного взаимодействия на уровне военного министерства.
Возросшие масштаб и темп военных инноваций диктовали стратегию дальнейшего развития химической промышленности. С этого времени производственные мощности гражданских отраслей промышленности в совокупности с национальным научным потенциалом рассматриваются как источники военной мощи государства. Далекие от практики научные разработки теперь воспринимались как потенциальный ресурс укрепления военной мощи. Итогом революции в военном деле, развернувшейся на полях Первой мировой, стало значительное расширение зоны технологий двойного применения. Победители резко ограничили военные возможности побежденных, Германии и ее союзниц. Особое внимание было уделено технической стороне ограничений, а четыре вида вооружений были запрещены полностью: подводные лодки, военная авиация, бронетанковые силы и химическое оружие. Примечательно, что эти пункты Версальского договора, в отличие от других, практически не вызывали у представителей стран Антанты разногласий. Запрет на эти виды вооружений основывался не столько на опыте применения этих видов вооружения на полях Первой мировой войны, сколько на прогнозе их развития в дальнейшем и анализе их перспективных возможностей [25]. Опыт химической войны доказал, что боевые отравляющие вещества следовало рассматривать как перспективное средство наступательного характера, которое в будущем может иметь стратегическое значение наравне с танками, авиацией и подводными лодками.
[1] См., например,: Ипатьев В. Н. Работа химической промышленности на оборону во время войны. Пг., 1920. С. 3; Ипатьев В. Н., Фокин Л. Ф. Химический комитет при Главном Артиллерийском Управлении и его деятельность для развития отечественной химической промышленности. Пг., 1921; К 35-летию научной деятельности В. Н. Ипатьева. Л., 1929. С. 29.
[2] Ипатьев В. Н. Наука и промышленность на Западе и в России. Научное химико-техническое издательство, Научно-технический отдел ВСНХ. Пг., 1923. С. 6.
[3] Ипатьев В. Н., Фокин Л. Ф. Химический Комитет при Главном Артиллерийском Управлении и его деятельность для развития отечественной промышленности. Пг., 1921. Ч. 1. С. 6.
[4] Ипатьев В. Н. Химическая промышленность – база химической обороны. Речь, произнесенная на учредительном собрании «Доброхима» в Москве 19 мая 1924 г. Л., 1924. С. 13.
[5] Ипатьев В. Н. Там же. С. 14.
[6] Вест К., Фрайс А. Химическая война. М., 1923. С. 34-37.
[7] Авиновицкий Я. Л. Химическая война и оборона СССР. 6-е издание. М. – Л., 1929.
[8] Ипатьев В. Н. Химическая промышленность – база химической обороны… С. 23.
[9]> Тищенко В. Е. Химическая промышленность и война. Доклад в Общем Собрании 3-го Менделеевского Съезда по Чистой и Прикладной Химии 27 Мая 1922 года. Петроград. 1922. С. 42.
[10] Ипатьев В. Н., Фокин Л. Ф. Химический Комитет при Главном Артиллерийском Управлении и его деятельность для развития отечественной промышленности. Пг., 1921. С. 29.
[11] Ипатьев В. Н. Работа химической промышленности… С. 4.
[12] Мак-Нилл У. В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XXвеках. М., 2008. С. 383.
[13] Ипатьев В. Н. Химическая промышленность – база химической обороны… С. 6.
[14] Ипатьев В.Н. Наука и промышленность на Западе и в России. Научное химико-техническое издательство, Научно-технический отдел ВСНХ. Пг., 1923. С. 7.
[15] Ипатьев В. Н. Работа химической промышленности… С. 4.
[16] Ипатьев В. Н., Фокин Л. Ф. Химический комитет при Главном Артиллерийском Управлении… С. 42.
[17] Там же.С. 45.
[18]Там же. С. 40-45.
[19] Там же. С. 66-67.
[20] Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в войну 1914-1918 гг. М., Военно-историческая комиссия. 1920. Часть 1. С. 13.
[21] Ипатьев В. Н. Работа химической промышленности… С. 44-45.
[22] См., например,: Вест К., Фрайс А. Химическая война. М., 1923. С. 496; Ганслиан Р., Бергендорф Ф. Химическое нападение и оборона. М., 1936. С. 194-195; Никольский А. К. Техника войны. Война прошлого настоящего и будущего, М.-Л. 1926. С.60.
[23] Тищенко В. Е. Химическая промышленность и война. Доклад в Общем Собрании 3-го Менделеевского Съезда по Чистой и Прикладной Химии 27 Мая 1922 года. Петроград. 1922С. 42.
[24] Маниковский А.А. Боевое снабжение русской армии… С. 13.
[25] Подробнее см.: Малыгина А.А., Павлов А.Ю. Революция в военном деле и усилия Антанты по разоружению Германии в 1919 г. // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. 2009. Серия 6, Выпуск 3.
