"Бочкаревские дуры" - назвал Маяковский женщин-солдат, пытавшихся в октябре 1917 года защищать Зимний дворец [1]. Попытка защитить Временное правительство и клеймо «дуры» - вот и все, что большинство знает о Марии Бочкаревой и ее женском батальоне смерти. А между тем все было совсем не так просто. И Зимний защищал совсем не бочкаревский батальон…
В июле 1889 г. в семье Леонтия Семеновича и Ольги Елеазаровны Фролковых, жителей деревни Никольское Кирилловского уезда Новгородской губернии родился третий ребенок - дочь Мария. Семья Фролковых была очень бедной, и, в надежде на лучшую долю, через несколько лет после рождения Маши перебралась в Сибирь, в поселок Ксеньевский под Омском. Но и переселение не спасло от бедности, и Маруся Фролкова с детских лет вынуждена была постоянно трудиться, чтобы помочь семье. Была она нянькой, домашней прислугой, работала в бакалейной лавке. Повзрослев, освоила и специальность укладчицы асфальта, и на этом поприще доросла даже до бригадира. Трудилась за копейки и практически без выходных.
В пятнадцать лет, в январе 1905 г., Мария вышла замуж за Афанасия Бочкарева. Брак не сложился. Афанасий оказался горьким пьяницей. Марию он жестоко бил, заставлял пить вместе с ним. Она пыталась покончить с собой, а потом сбежала от мужа. А потом встретила мясника Янкеля Бука, которого полюбила без памяти. Впрочем, Бук был в первую очередь не мясником, а бандитом. Когда Бука арестовали, Бочкарева добровольно отправилась за ним в ссылку в глухую тайгу. Но и Бук не оправдал ее надежд. Он был страшно ревнив, часто бил Марию, пил, а все деньги, заработанные гражданской женой, проигрывал в карты. Мария была в отчаянии. И тут грянула Первая Мировая война. Движимая искренним патриотическим чувством, Мария Бочкарева решила идти сражаться за Отечество [2].
В ноябре 1914 г. женщина обращается к командиру расквартированного в Томске 25-го резервного батальона с просьбой зачислить ее в батальон солдатом. Командир батальона предложил ей сделаться сестрой милосердия, но Мария стояла на своем – хочу быть именно солдатом! И тогда командир батальона предложил ей … отправить телеграмму Императору Николаю II с просьбой разрешить ей поступить на военную службу солдатом, и даже сам помог составить текст телеграммы. Никто и не думал, что просьба настырной крестьянки будет удовлетворена. Но вскоре пришла телеграмма от Государя, в которой он разрешил Марии поступить на военную службу. И она была зачислена рядовым «охотником», т. е. добровольцем, в 25-й резервный батальон под именем Якова Бочкарева. Император помог ей осуществить ее мечту [3].
С первого дня службы «Яшка» проявила себя дисциплинированным и расторопным солдатом. Товарищи, встретившие ее появление в батальоне смехом и шутками, вскоре искренне ее полюбили, а «Яшка» с удовольствием окунулась в солдатскую жизнь. Дошло до того, что накануне отправки на фронт она с друзьями-солдатами отправилась … в публичный дом, что называется, на «слабо»! И даже, ради шутки, принялась заигрывать с какой-то тамошней девицей. И тут ее «застукал» какой-то офицер… Анекдот про женщину-солдата в публичном доме еще долго гулял по Томску. А товарищи еще больше привязались к отчаянному «Яшке» [4].
В феврале 1915 г. Мария оказалась на фронте, рядовым 28-го пехотного Полоцкого полка, одного из старейших в Русской Армии [5]. Золотыми буквами на страницы полковой истории было вписано и имя «Яшки» - Марии Бочкаревой.
Буквально в считанные дни слава о храбром солдате «Яшке» распространилась по всему полку, а потом и дальше. Бочкарева сотни раз ходила в разведку, участвовала в рукопашных схватках, вынесла на себе с поля боя несколько сот раненых. К февралю 1917 г. Мария Леонтьевна – командир разведывательного взвода, старший унтер-офицер, кавалер Георгиевского креста 4-й степени, двух Георгиевских медалей и медали»За усердие» с бантом [6]. К тому времени она сама была четырежды ранена и даже успела побывать в немецком плену, правда, всего несколько часов. Храбрый и грамотный командир, прекрасный боевой товарищ, «Яшка» пользовалась огромной любовью всех знавших ее солдат и офицеров. Она по праву была гордостью родного полка! [7] Поэтому позволим себе не согласиться с утверждением, например, А. В. Арановича о том, что Бочкарева была полным Георгиевским кавалером [8]. Страшным ударом для Бочкаревой, как для истинной патриотки, стала Февральская революция и последовавший за этим безудержный развал армии. Пусть Бочкарева и не была сторонницей монархии, но необходимость сражаться с немцами до победного конца она понимала четко и ясно, чего никогда и не скрывала. Много раз пыталась она усовестить поддавшихся революционной демагогии солдат, за что несколько раз едва не была убита. Но, несмотря ни на что, продолжала твердо стоять на своем [9].
В начале мая 1917 г. в полк приехал председатель IV Государственной Думы М. В. Родзянко. После митинга председатель полкового комитета представил Родзянко Бочкареву. Говорливый думец заинтересовался храбрым унтером, пригласив Марию в Петроград чтобы попытаться вместе сделать что-нибудь для предотвращения развала армии. В столицу Бочкареву провожал весь полк. Вернуться в родную полковую семью ей больше не довелось…
Вскоре Родзянко пригласил Марию на заседание солдатских депутатов в Таврический дворец. Именно тогда, во время этого заседания, ее вдруг осенила мысль о создании специальной женской воинской части. Тогда же Бочкарева и озвучила эту идею, которую Родзянко горячо поддержал. 14 мая Бочкарева уже докладывала о своей идее Верховному Главнокомандующему генералу от кавалерии А. А. Брусилову. Тот, лебезивший перед новой властью, идею тоже поддержал. А вскоре Мария побывала на аудиенции у военного министра А. Ф. Керенского. Тот также быстро согласился на формирование новой воинской части, естественно, поручив это дело автору идеи. Бочкарева с готовностью согласилась, пообещав Керенскому, что дисциплина и моральный дух ее подчиненных будут на должной высоте [10]. Зачем Бочкарева создавала столь экзотическое формирование? Ее целью было, как говорила она сама, пристыдить не желающих воевать солдат-мужчин [11]. Вечер 21 мая 1917 г. Мариинский театр. Благотворительный вечер в пользу увечных русских воинов. Слово предоставляется унтер-офицеру Марии Бочкаревой. С замиранием сердца выходит она на сцену и обращается к присутствующим в театре с горячим призывом вступать в Первый женский батальон смерти. Тут же в него записалось около полутора тысяч женщин [12]. С 22 мая формирование батальона пошло полным ходом. Для расквартирования батальону выделили здание Коломенского женского института (Коломенской женской гимназии) на Торговой улице (современный адрес – ул. Союза Печатников, д. 16) [13]. Бочкарева лично отбирала буквально каждого бойца, безжалостно изгоняя «морально неустойчивых» - проституток, экзальтированных барышень, искательниц приключений и т. п. От поступивших в батальон она требовала беспрекословного подчинения и жесточайшей дисциплины. Бочкарева даже не разрешала разговаривать во время приема пищи. А нерадивому «солдату» запросто могла влепить затрещину. А рука у старого фронтовика «Яшки» была тяжелой…
Одним из факторов проверки личного состава «на прочность» стал категорический приказ Бочкаревой всем девушкам, поступившим в батальон, остричься наголо. Не обошлось без слез и стонов, но подчинились все…[14] Первоначально в батальоне было около 2 тысяч женщин, несколько офицеров и сорок унтер-офицеров в качестве инструкторов. Служба была нелегкой – подъем в пять часов утра, приведение себя в порядок, молитва, короткие перерывы для приема пищи, а все остальное время – занятия: строевая подготовка, изучение оружия, уставов и т. д. И так – до десяти часов вечера [15]. Жесткий отбор дал свои плоды. Почти половину доброволиц батальона составляли курсистки и женщины со средним образованием. В числе доброволиц была грузинская княжна Татуева, а адъютантом, т. е. начальником штаба батальона, стала Надежда Скрыдлова, дочь адмирала [16].
Помимо жесткой дисциплины и беспрекословного подчинения, Бочкарева поставила еще одно условие: в батальоне не будет места никаким комитетам и агитаторам. Керенский и тогдашний командующий Петроградским военным округом генерал А. П. Половцев пытались надавить на Бочкареву и заставить ее разрешить сформировать солдатский комитет в своем батальоне. Бочкарева отвечала категорическим отказом. «Яшка» не стеснялась кричать на Керенского, а во время последнего скандала на «комитетскую» тему, уже на фронте, публично сорвала с себя офицерские погоны и бросила их в лицо «министру-председателю». Керенский струсил и оставил Бочкареву в покое. Пожалуй, после Февральской революции из всех частей Русской Армии только в батальоне Бочкаревой не было пресловутых «солдатских комитетов» - источников развала и дезертирства [17.
На почве неприятия Бочкаревой «революционной демократии» в батальоне возник раскол. Большая часть доброволиц обвинила Бочкареву в «старорежимных замашках» и «ограничении свободы» и отказалась ей подчиняться. Мария Леонтьевна «демократок» из батальона беспощадно выгнала. Из двух тысяч с ней осталось всего триста женщин, но это были те, кто готов был беспрекословно подчиняться своему командиру, идти за ней на смерть [18]
21 июня 1917 г. на Мариинской площади Петрограда, у Исаакиевского собора, после торжественного молебна состоялось торжественное вручение батальону знамени и его освящение. Знамя было необычным. На белом (по другим данным – светло-желтом) полотнище был вышит черным шелком большой православный восьмиконечный крест, а вокруг креста – надпись: «Первая женская военная команда смерти Марии Бочкаревой». На оборотной стороне знамени – икона Спаса Нерукотворного и по углам – черные «мертвые головы». Впервые в истории Русской Армии имя командира части было вышито на ее знамени. В связи с этим в случае гибели Марии Бочкаревой это знамя должно было быть изъято из батальона и передано на хранение в какой-либо храм или военный музей, а батальону дано новое.
В тот же день Керенский вручил Бочкаревой погоны прапорщика [19]
Ко времени получения знамени батальон получил и новые, особые погоны – белые, с черно-красным просветом [20]. Черный цвет символизировал смерть, а красный – свободу. Кстати, начавшие формироваться в это время другие женские батальоны смерти носили обычные, защитного цвета погоны, поэтому на фотографиях того времени «бочкаревских» бойцов очень легко узнать.
А 23 июня батальон ушел на фронт. Отважных женщин провожал весь Петроград – с цветами, музыкой, транспарантами. В числе провожающих были и представители Петроградского гарнизона. Двадцать пять тысяч здоровых вооруженных мужиков радостно провожали на смерть триста женщин, обуреваемые одним желанием – самим не попасть на фронт! [21]
Вечер 8 июля – первый бой – в районе Сморгони, у г. Крево. Вообще-то он должен был начаться еще в три часа утра, но солдаты-мужчины на митингах все не могли решить – атаковать или не атаковать. К Бочкаревой присоединились только 75 офицеров с винтовками и около 300 солдат. И «Яшка» повела их в атаку… Батальон действовал исключительно геройски, но это не изменило ситуации. В конце концов часть пристыженных солдат женский батальон все-таки поддержала, но порыв не достиг цели – немцы перешли в контратаку. Батальон попал под губительный огонь с фронта и с флангов и начал отходить. Потери составили более 50 человек. Тяжело ранена, уже в пятый раз, была и Бочкарева… Ее отправили в один из госпиталей Петрограда. Батальон остался на фронте, но в боях больше не участвовал [22]. Впрочем, для женщин-воинов собственные, русские солдаты, оказались страшнее немцев. За стремление воевать до победного конца бочкаревский батальон большинство солдат ненавидело. Женщины жили под постоянной угрозой смерти и насилия, но, не в пример солдатам-мужчинам, продолжали сохранять дисциплину и высокий боевой дух [23]
После выздоровления Бочкарева побывала в Ставке, встретилась с Верховным Главнокомандующим генералом Л. Г. Корниловым, съездила в Москву – проинспектировать Московский женский батальон. Там, в Москве, Бочкареву едва не убили «революционные солдаты»… Разочарованная, измученная Бочкарева вернулась к батальону, на фронт…Далее – вновь Москва, Петроград, встречи с Корниловым, Родзянко, Керенским, безуспешные попытки убедить «министра-председателя» навести в армии порядок. И снова – фронт, ненависть распустившейся солдатни и тяжелые раздумья о судьбе армии и России… [24]
После большевистского переворота Бочкарева – к тому времени уже поручик – распустила батальон. Из-за того, что каждую «ударницу» солдаты готовы были безжалостно растерзать на месте, батальон вынужден был буквально в течение получаса скрытно покинуть свои окопы, а его роспуск происходил втайне, на лесной поляне. Переодетые кто в гражданскую одежду, кто в форму сестер милосердия, с поддельными документами, девушки-солдаты поодиночке уходили в неизвестность. Первый русский женский батальон перестал существовать…[25]
Но кто же тогда были те «дуры», которые защищали Зимний дворец и Временное правительство? Все просто. Это была вторая рота 1-го Петроградского женского батальона, сформированного в июне – июле 1917 г. Инициатором его создания выступил Женский Военный Союз. Часть его чинов составили те, кто был «отбракован» Бочкаревой при формировании ее батальона. Формировался 1-й Петроградский батальон в Михайловском замке и насчитывал 1000 женщин-доброволиц, 12 офицеров и 3 унтер-офицера (командиры – все мужчины). Командовал батальоном капитан Лосков. В начале августа новосформированная часть была переведена в Левашово [26]
24 октября 2-я рота батальона под командованием поручика В. А. Сомова была вызвана в Петроград якобы для парада. Так она и оказалась в Зимнем дворце. Сопротивления рота, как и весь остальной гарнизон, практически не оказала. Женщин-ударниц отконвоировали в бывшие казармы Лейб-Гвардии Гренадерского полка, а на следующий день отпустили по специальному распоряжению Военно-революционного комитета. Слухи о поголовном насилии над ними сильно преувеличены. Уже вскоре батальон был расформирован >[27]
Кстати, к октябрю 1917 г. В Русской Армии существовало четыре женских батальона смерти: Бочкаревой (на фронте), 1-й Петроградский, 2-й Московский и 3-й Кубанский (в Екатеринодаре). Формирование женских батальонов в других городах так и не было завершено [28].
А Бочкарева, распустив свой батальон, вновь с риском для жизни отправилась в Петроград. Там, задержанная как офицер, она была доставлена в Смольный и даже встретилась с Лениным и Троцким. Впрочем, пролетарским вождям женщина сразу заявила, что в гражданской войне ни на чьей стороне воевать не будет. С тем ее и отпустили, правда, отобрав револьвер и шашку. А по дороге домой сбросили с поезда, и она едва не погибла…
В январе 1918 г. Бочкарева по вызову некоего «генерала Х.» вновь приехала в Петроград, где получила задание пробраться на Дон, к генералу Корнилову. Под видом сестры милосердия она отправилась в путь. Рискуя жизнью добралась Бочкарева к Корнилову. А тот поручил ей … отправиться с агитационной поездкой за границу – просить помощи у союзников в борьбе против большевиков. И вновь – дорога с поддельными документами до Владивостока, и, наконец, 18 апреля 1918 г., после многих злоключений – отплытие в США. Несколько месяцев она пробыла в Америке, выступая с рассказами о положении в захваченной большевиками России и прося помощи. Она встречалась с госсекретарем США Р. Лансингом, министром обороны Н. Беккером, Президентом США В. Вильсоном. Ее горячо приветствовали американские феминистки. А вечерами, в гостинице, русскому эмигранту Исааку Дон Левину она диктовала свои воспоминания (сама Мария Леонтьевна едва умела писать). Над мемуарами Бочкарева работала не ради собственной славы, а для того, чтобы передать гонорар от издания книги на лечение ее бывших подчиненных-ударниц, раненых вместе с ней на фронте. Так появились воспоминания Марии, которые она назвала «Яшка». Впервые книга вышла в 1919 г. в Нью-Йорке на английском языке (в 2001 г. вышло издание на русском языке).
В августе 1918 г. Бочкарева прибыла в Лондон. В Англии, как и в США, ее принимали с большим интересом и воодушевлением. Ее принял даже король Георг V.
27 августа Мария Леонтьевна прибыла в Архангельск. Здесь, на Севере, она вновь пытается создать женские подразделения, но не получает поддержки у командующего здешними белыми частями генерала В. В. Марушевского. И она едет домой – в Томск. Осенью 1919 г. состоялась встреча Бочкаревой с адмиралом А. В. Колчаком, который предложил ей сформировать женский военно-санитарный отряд. Создать его Мария Леонтьевна так и не успела – дни Сибирской белой армии были сочтены…
По занятии большевиками Томска Бочкарева сама явилась к коменданту города, сдала ему оружие и предложила свое сотрудничество. С нее взяли подписку о невыезде, а в ночь на Рождество 1920 г. арестовали и отправили в Красноярск, в Особый отдел 5-й армии. После нескольких допросов, в ходе которых реальных доказательств контрреволюционной деятельности Бочкаревой не нашли, ее решено было отправить в Особый отдел ВЧК в Москву. Но в тот момент в Красноярск прибыл заместитель начальника этого самого Особого отдела И. П. Павлуновский, имевший чрезвычайные полномочия от самого Ф. Э. Дзержинского. Долго разбираться он не стал, и на постановлении об отправке Бочкаревой в Москву написал: «Бочкареву Марию Леонтьевну – расстрелять». 16 мая 1920 г. приговор был приведен в исполнение… Решением Прокуратуры Омской Области от 9 января 1992 г. М. Л. Бочкарева была полностью реабилитирована [29].
Не от семейных неурядиц, не из-за дешевой романтики, а движимая искренним желанием защитить от врага свою Родину ушла на фронт Мария Бочкарева. Долгие годы имя ее поливали грязью, историю ее подвига замалчивали. Но пришло время вернуть доброе имя этой замечательной русской патриотке, Георгиевскому кавалеру, русскому офицеру, создателю первого русского женского боевого подразделения. Вечная ей память и слава!
[1] Дроков С. Предисловие к русскому изданию // Бочкарева М. Л. Яшка. С. 22 – 31; Кулегин А. М. Звезда женского батальона. С. 7 – 11.
[2] Бочкарева М. Л. Яшка: Моя жизнь крестьянки, офицера и изгнанницы: В записи Исаака Дон Левина. М., 2001. С. 39 – 112.
[3] Там же, с. 115 – 119, 124.
[4]Там же, с. 126 – 129.
[5] Кулегин А. М. Звезда женского батальона. СПб., 2007. С. 2.
[6] Лазарев С. А. Герои Великой овйны известные и неизвестные. СПб., 2007. С. 325.
[7] Бочкарева М. Л. Яшка. С. 139 – 188; Кулегин А. М. Звезда женского батальона. С. 2 – 3.
[8] Аранович А. В. К вопросу о петроградских женских батальонах (лето – осень 1917) // Третьи Петербургские военно-исторические чтения молодых ученых. СПб., 1999. С. 26.
[9] Бочкарева М. Л. Яшка. С. 191 – 203.
[10] Там же, с. 203 – 215.
[11] Там же, с. 214.
[12] Там же, с. 217 – 218.
[13] Бочкарева М. Л. Яшка. С. 218; Кулегин А. М. Звезда женского батальона. С. 4; Беляева Г. Прогулки по старой Коломне. СПб., 2009. С. 234 – 235.
[14] Бочкарева М. Л. Яшка. С. 219 - 22; Кулегин А. М. Звезда женского батальона. С. 5 – 6.
[15] Кулегин А. М. Звезда женского батальона. С. 6.
[16] Там же, с. 5.
[17] Бочкарева М. Л. Яшка. С. 219, 231 – 233, 235 – 236, 239 – 241,262 – 263.
[18] Там же, с. 228 – 233.
[19] Бочкарева М. Л. Яшка. С. 247 – 250; Кулегин А. М. Звезда женского батальона. С. 7.
[20] Русская армия 1917 – 1920: Обмундирование, знаки различия, награды и нагрудные знаки /Сост. О. В. Харитонов, В. В. Горшков. СПб., 1991. С. 32.
[21] См.: Аранович А. В. К вопросу о петроградских женских батальонах (лето – осень 1917). С. 26.
[22] Бочкарева М. Л. Яшка. С. 269 – 283; Кулегин А. М. Звезда женского батальона. С. 7 – 8; Аранович А. В. К вопросу о петроградских женских батальонах (лето – осень 1917). С. 27.
[23] Бочкарева М. Л. Яшка. С. 305 – 306, 309 – 311.
[24] Там же, с. 310 – 316.
[25] Там же, с. 322 – 331.
[26] Бочарнокова М. В женском батальоне смерти: 1917 – 1918 // Доброволицы: Сборник воспоминаний. М., 2001. С. 178 – 182; Кулегин А. М. Звезда женского батальона. С. 9 – 11; ; Аранович А. В. К вопросу о петроградских женских батальонах (лето – осень 1917). С. 27 – 28.
[27] Бочарнокова М. В женском батальоне смерти: 1917 – 1918. С. 197 – 205; Кулегин А. М. Звезда женского батальона. С. 11 – 14; Аранович А. В. К вопросу о петроградских женских батальонах (лето – осень 1917). С. 28.
[28] Дроков С. Предисловие к русскому изданию // Бочкарева М. Л. Яшка. С. 20.
[29] Дроков С. Предисловие к русскому изданию // Бочкарева М. Л. Яшка. С. 22 – 31; Кулегин А. М. Звезда женского батальона. С. 14 – 18.<
