1914 год на театрах Мировой войны Часть II. От Балтики до Месопотамии и Фолклендских островов

О событиях на Русском фронте Первой мировой войны в 1914 году уже частично рассказывалось в статьях «Россия и союзники» и «Российская императорская армия в Мировой войне». Самое видное место здесь занимает битва в Восточной Пруссии. Несмотря на крупное поражение русских войск, она вынудила германское командование перебросить на Русский фронт из Франции два с половиной корпуса накануне битвы на Марне. Возможно (хотя никогда нельзя будет сказать об этом наверняка) отсутствие этих войск на Западном фронте стало роковым для германского блицкрига.

Бой у Гумбиннена (ныне – Гусев Калининградской области РФ) 20 (7) августа 1914 г., в котором 1-я русская армия разгромила противостоявшие ей части 8-й германской армии, создал ту обстановку, в которой германское высшее командование было вынуждено пойти на ослабление своих войск во Франции. Учитывая своеобразный закон «снежной лавины», присущий войне (как в известной старой песенке, где армия потерпела поражение из-за того, что кузнец плохо подковал лошадь), наверное, не так уж преувеличивал историк, когда писал: «Гумбиннен родил Марну – геройские полки и батареи наших 25-й и 27-й дивизий своей блестящей работой на гумбинненском поле решили участь всей Мировой войны!» [1].

Печальный (для одной России, но не Антанты и коалиционной стратегии!) итог Восточно-Прусской операции русских войск – окружение и пленение у Танненберга и Зольдау (ныне – Стембарк и Дзялдово, Польша) двух корпусов 2-й русской армии – был неслыханным для России разгромом со времён поражений от Бонапарта при Аустерлице (1805 г.) и Фридланде (1807 г.). Катастрофа эта, по оценке эмигрантского историка, «на русское полководчество всей войны наложила отпечаток подавленности, растерянности, уныния заранее побеждённых» [2].

Тяжкое впечатление произвела эта неудача и на народное сознание. В различные круги российского общества стала проникать убеждённость, что наша армия уступает по своим качествам германской. Общественное мнение жаждало столь же крупного реванша именно у германской, а не у австрийской армии. Последующие события войны только усиливали этот негативный комплекс.

Никакие победы над австрийцами не могли компенсировать горечи танненбергской неудачи первого месяца войны. Летом 1916 года, в разгар победного для русских войск Брусиловского прорыва, философ-монархист Лев Тихомиров записал в свой дневник, выражая господствующие настроения окружавшего его общества:

«Победы над австрийцами не возбуждают и сознания нашей мощи. Если бы мы разбили немецкие армии, хотя бы с половинным успехом, – это, конечно, возбудило бы восторг, т.е. сознание нашей воскресшей мощи. Но бить австрийцев, бить турок – это ничего не значит. У нас страх и сознание бессилия существует только в отношении немцев. Это подавляющее чувство может быть уничтожено только победами над немцами»[3].

Над австрийской армией русская в основном одерживала победы. Более того, уже в 1914 году австрийцы были несколько раз настолько разгромлены русскими, что армия Дунайской монархии фактически перестала существовать как самостоятельная боевая сила. Её фронт с тех пор и до конца войны мог держаться только усиленными вливаниями германских соединений в боевую линию. И если бы российское общественное мнение не оценивало события столь поверхностно, а российское императорское правительство уделяло должное внимание пропаганде, то всем в России должно было стать понятным уже в 1914 году, что окончательное поражение Центральных держав предрешено. Дело только – во времени и в собственной стойкости…

Сосредоточив с самого начала войны свои главные силы против Франции, Германия возлагала на Австро-Венгрию задачу сдерживания основных сил России. Четыре австро-венгерские армии и отдельная армейская группа под верховным командованием эрцгерцога Фридриха противостояли четырём армиям русского Юго-Западного фронта под главнокомандованием генерал-адъютанта Н.И. Иванова. Основные силы каждой из сторон оказались сосредоточенными на их левых флангах.

Поскольку и австрийцы, и русские предполагали действовать наступательно, первые же бои, начавшиеся 23 (10) августа, привели к вторжению двух австрийских армий в южные пределы Царства Польского и двух русских армий – в Галицию. Наступавшие 1-я и 4-я австрийские армии натолкнулись на упорное сопротивление соответственно 4-й и 5-й русских армий (битвы у Красника и Томашева). В этих боях русские измотали и обескровили наступавших австрийцев. Одновременно 3-я и 8-я русские армии в двух последовательных сражениях на реках Золотая Липа и Гнилая Липа с 26 по 31 (13-18) августа разбили и отбросили противостоявшие им 3-ю и 2-ю австрийские армии. Это вынудило австрийское командование прекратить наступление на северном направлении, перебросить оттуда на юг силы 4-й армии и начать отход 1-й армии.

Для осуществления перегруппировки австрийское командование было вынуждено 3 сентября (21 августа) очистить Львов. Взятие столицы Червонной Руси русскими войсками было громкой политической победой. Однако военные историки единодушны в том, что в стремлении скорее занять Львов командующий 3-й армией генерал от инфантерии Н.В. Рузский упустил возможность добить отступавших с Гнилой Липы разбитых австрийцев.

С 5 сентября (23 августа) австрийцы предприняли контрнаступление. Развернулось длившееся неделю Городокское сражение – кульминация Галицийской битвы. Во встречном сражении русские одержали одну из своих самых блистательных побед в Великой войне. С 12 сентября (30 августа) наши армии приступили к преследованию разбитых и отступавших австрийцев.

Преследование, по мнению военных историков, могло бы вестись и лучше. Наверное, это можно сказать про любое сражение. Для недостаточно энергичного преследования имелись вполне объективные причины – отставание тылов и общая дезорганизация управления. Как известно, победа иной раз дезорганизует войска не меньше, чем поражение, ибо победитель затрачивает на свою победу много сил!

Впрочем, «неудачное для русских начало Галицийской операции наложило отпечаток и на дальнейшее поведение русского командования». Оно «отказалось от своего первоначального плана, который мог привести к решительным результатам [удары по сходящимся направлениям и обход на правом фланге с занятием Кракова в стратегическом тылу противника – Я.Б.], и ограничилось самым простым способом действий почти фронтального вытеснения противника. Характерной чертой русского командования была излишняя осторожность под впечатлением, вероятно, самсоновской катастрофы [в Восточной Пруссии – Я.Б.]. Австрийская армия, которая могла быть уничтожена, была только обескровлена»[4].

Как бы то ни было, победа русских и отступление австрийцев отдали в наши руки почти всю Галицию. «Австрийцы вышли из этой операции с армией расстроенной, понесшей громадные потери людьми и средствами и с сильно подорванным моральным состоянием. … Боевой состав австрийских армий уменьшился на 45% … Потери русских также были велики – в среднем 4500 человек на дивизию»[5]. По согласующимся с этими подсчётам, в Галицийской битве, продолжавшейся три недели («по прежним понятиям – целая кампания»), общие потери австрийцев убитыми, ранеными и пленными составили 326 тыс. человек, в том числе одними пленными – 120 тысяч (вдвое больше, чем у нас в Восточной Пруссии), наши потери – 233 тысячи[6].

Возникшую почти месячную оперативную паузу первыми нарушили наши противники. 4-9 октября (21-26 сентября) они предприняли неудачную частную наступательную операцию на реке Сан. Она оказалась прелюдией к более массированному наступлению на другом участке фронта. Причём там оно совпало с начавшимся наступлением русских войск. 9 октября (26 сентября) встречными боями началось Варшавско-Ивангородское сражение. После ряда взаимных вклинений 17 (4) октября немцы были вынуждены начать общий отход.

«Ореол “победителей при Танненберге” померк, – оценивал эти события позднейший советский историк, – спины немцев, бежавших от самой Варшавы до границы, запомнились. Горя желанием отомстить за павших с Самсоновым, русские войска глубокой осенью снова вторглись в Восточную Пруссию, загнав врага за укрепления у Мазурских озёр»[7]. Выход русских войск к 27 (14) октября почти к линии довоенной государственной границы надоумил русскую Ставку издать директиву о подготовке «глубокого вторжения в Германию» через Верхнюю Силезию (см. статью «Упущенные стратегические возможности России». Часть I).

«Положение для немцев сложилось критическое, и неизвестно, как бы повернулись дальнейшие события, если бы не старая ошибка русских штабов – систематическая передача приказов по радио простым кодом»[8]. Германское командование вознамерилось «ударом сильной маневренной группы глубоко во фланг и тыл русских наступающих армий “сбить в кучу” сначала 2-ю армию, а затем, если всё хорошо пойдёт, расстроить и остальные части Русского фронта»[9].

11 ноября (28 октября) новая 9-я германская армия под командованием генерала Макензена начала Лодзинскую операцию – глубокий удар во фланг и тыл 2-й русской армии. Поначалу всё вроде бы складывалось для немцев хорошо. Но прорыв немцев на одном участке не ослабил стойкости наших войск на соседних участках. 21 (8) ноября ударная группа генерала Шеффера сама оказалась в окружении. 23 (10) ноября Шеффер получил приказ Макензена пробиваться на соединение с главными германскими силами.

«Вследствие неудачного направления лично генералом Ренненкампфом большей части Ловичской группы на фланг ХХ германского корпуса и прямо на Лодзь, на пути отступления группы Шеффера оказалась только одна 6-я сибирская дивизия. Эта дивизия после двухдневных упорных боёв, не поддержанная соседними частями, была разбита тремя германскими дивизиями. Благодаря этому остатки группы Шеффера прорвались из окружения и вышли на соединение с главными силами Макензена, уведя с собой обозы, всех раненых (до 2800 чел.), 6 тыс. пленных и трофеи … Потери группы были громадны – около 40 тыс.»[10].

Иначе расценивал причины неудачных действий наших войск эмигрантский историк. По его мнению, плоды победы были сорваны распоряжением генерала Рузского – нового командующего Северо-Западным фронтом – предписавшего общий отход нашим армиям. В то же время генералы Ренненкампф (командующий 1-й армией) и П.А. Плеве (командующий 5-й армией) протестовали против этого приказа[11]. Ставка отменила распоряжение Рузского, но было уже поздно. «Окружённая группа Шеффера – остатки четырёх дивизий – смогла благополучно пробиться к своей армии. … Она отступала на виду наших конных масс: [начальники которых] Шарпантье и Новиков беспрепятственно пропустили неприятельские обозы и не подумали отбить многочисленных наших пленных»[12].

Моральное воздействие на русские войска упущенной победы под Бржезинами, надо полагать, было тягостным. Оно явно прибавило неуверенность в возможности бить «самих» германцев и неверие в способности высшего командного состава. А ведь довершение разгрома окружённых немецких войск могло стать адекватной расплатой за Танненберг! Увы… Больше такой возможности русским войскам в ходе войны не представилось.

Тем временем в Галиции развёртывалась Ченстохово-Краковская операция русских войск, целью которой был захват древней польской столицы. Она началась 15 (2) ноября. К 27 (14) ноября 4-я австрийская армия была разгромлена и отброшена в Краков. Войска русского Юго-Западного фронта уже намечали вступление в город, как… отступление Северо-Западного фронта по приказу Рузского поставило их под угрозу флангового удара противника. И великий князь остановил «победоносные полки 3-й армии под стенами Кракова» . Главком Юго-Западного фронта генерал Иванов протестовал, и великий князь согласился разрешить ему продолжить наступление. Но время было упущено безвозвратно.

Так в ноябре 1914 года русское командование упустило возможность одержать одновременно сразу две победы, из которых одна имела бы несомненное военное значение, а другая могла иметь огромное политическое значение.

До конца 1914 года имели место ещё отдельные частные наступательные операции как с той, так и с другой стороны. Вопреки традициям прежних войн, зима не принесла оперативной паузы. Уже в феврале 1915 года на русско-германском фронте разыгрались новые крупные сражения, которые будут освещены в нашем следующем очерке.

Осталось кратко рассказать о событиях на других ТВД Мировой войны в 1914 году. Первым по времени возникновения ТВД стал Балканский – военные действия на нём открылись ещё 29 (16) июля. В течение нескольких месяцев сербы, опираясь на рубежи рек Дунай и Дрина, успешно оборонялись.

С 16 по 19 (3-6) августа в ходе сражения у горы Цер сербские войска отразили первую попытку австрийцев вторгнуться в страну. 7 сентября (25 августа) развернулась битва на реке Дрина, в ходе которой австрийцы, прорвавшиеся было через реку, были к 4 октября (21 сентября) разгромлены и отброшены на исходные позиции.

Третье, ещё более мощное, наступление австрийцев началось 16 (3) ноября (битва на реке Колубара). В ходе ожесточённых боёв сербы были вынуждены отойти вглубь страны для перегруппировки. 30 (17) ноября ими был оставлен Белград.

Однако уже 3 декабря (20 ноября) сербские войска неожиданно для врага перешли в контрнаступление. Австрийские войска были разгромлены. Только пленными они потеряли более 50 тысяч. 15 (2) декабря был освобождён Белград. Сербы восстановили фронт по рекам Дунай и Дрина.

Значение кампании 1914 года на Сербском фронте было немаловажным. Выяснилась полная неспособность Австро-Венгрии при наличных условиях разгромить Сербию. Активных боевых действий на этом фронте не велось десять последующих месяцев. Чтобы сломить сербов, Центральным державам пришлось в дальнейшем прибегнуть к содействию Болгарии (см. «1915 год на театрах Мировой войны»).

Ещё 10 августа (28 июля) германские крейсеры «Гебен» и «Бреслау» в Средиземном море подняли нейтральный турецкий флаг. Британский и французский флоты, будучи превосходно осведомлены о таком шулерстве, ничего не предприняли, чтобы уничтожить или повредить эти первоклассные вражеские корабли. С их прибытием турецкий флот усиливался настолько, что мог бросить вызов Российскому Черноморскому флоту. 29-30 (16-17) октября турецкие корабли вместе с «Гебеном» и «Бреслау» без объявления войны атаковали русские суда на рейдах Севастополя, Одессы, Феодосии и Новороссийска. 12 ноября (29 октября) Турция официально объявила войну сразу России, Англии и Франции.

У России возник новый сухопутный фронт – Кавказский. В предрождественские дни было отбито турецкое наступление на русскую крепость Сарыкамыш (ныне в Турции). В битве, длившейся с 22 (9) декабря 1914 по 7 января 1915 года (25 декабря 1914 г.), турецким войскам было нанесено сильное поражение. Отныне до конца военных действий стратегическая инициатива на Кавказском фронте прочно принадлежала Русской армии.

В декабре 1914 года англичане открыли сухопутные фронты против Турции на юге Месопотамии (нынешний Ирак) в районе Басры и в Египте на Синайском полуострове.

23 (10) августа Япония объявила войну Германии. Целью Японии был захват небольших германских колоний в Азиатско-Тихоокеанском регионе. К 15 (2) октября японцы оккупировали Каролинские и Маршалловы острова. 5 ноября (23 октября) они захватили германскую военно-морскую базу Циндао на Шаньдунском полуострове в Восточном Китае. Этими действиями ограничилось всё участие Японии в Первой мировой войне.

К концу 1914 года Германия из-за действий Австралии и Новой Зеландии потеряла все другие свои владения на Тихом океане – северо-восток Новой Гвинеи и острова Западные Самоа. В Западной Африке англичане и французы оккупировали небольшую германскую колонию Того. Остальные действия на африканских ТВД относятся к более поздним периодам войны.

В 1914 году Великобритания пресекла попытки Германии устроить «крейсерскую войну» на просторах океанов. Германские крейсера «Кёнигсберг» и «Эмден», занимавшиеся «рейдерством» (то есть уничтожением отдельных слабых судов противника – не только военных, но и торговых), были до конца октября уничтожены на просторах Тихого и Индийского океанов. Занимавшийся тем же германский крейсер «Карлсруэ» исчез в Атлантическом океане 4 ноября по неизвестной причине.

Самую большую головную боль британского адмиралтейства вызывала германская эскадра под командованием адмирала Шпее в составе пяти крейсеров. В бою у мыса Коронель (Чили) 1 ноября эта эскадра успешно атаковала почти равную по численности (4 крейсера) британскую эскадру. Два английских крейсера были потоплены.

Против соединения Шпее было двинуто пять сильнейших числом английских эскадр, которые, постепенно сужая кольцо поиска, стягивались вокруг предполагаемого нахождения противника. 7 декабря у Фолклендских островов эскадра Шпее натолкнулась на превосходящие силы противника и была вынуждена принять бой. Только лёгкому крейсеру «Дрезден» удалось прорваться, остальные четыре были уничтожены.

Итогом океанских сражений 1914 года стало фактическое блокирование германского военно-морского флота в его портах англичанами. Дальнейшая активизация действий на море будет рассмотрена в следующих очерках.

Ярослав Бутаков

[1] А.А. Керсновский. История Русской армии. М., 1999. С. 501.

[2] Там же. С. 505.

[3] Л.А.Тихомиров. Дневник 1915-1917 гг. М., 2008. (Запись от 29 мая (ст. ст.) 1916 г.) С. 231.

[4] А.М. Зайончковский. Первая мировая война. СПб., 2000. С. 258.

[5] Там же. С. 259.

[6] А.А. Керсновский. Указ. соч. С. 521.

[7]Н.Н. Яковлев. 1 августа 1914. м., 1993. С. 84.

[8] Там же.

[9] А.М. Зайончковский. Указ. соч. С. 300.

[10]Там же. С. 305-306.

[11] Это привело к конфликту между Ренненкампфом и Рузским, в результате которого Ренненкампф, над которым тяготело подозрение в неоказании помощи армии Самсонова, был вынужден выйти в отставку. Проведённое официальное расследование выяснило правоту Ренненкампфа и ошибки Рузского. Судьба обоих генералов оказалась, в конечном итоге, одинаковой – они были убиты большевиками в 1918 году.

[12] А.А. Керсновский. Указ. соч. С. 536.

[13] Там же. С. 538.

[14] А.И. Уткин. Указ. соч. С. 23-24.

Вернуться к списку